Последний Порог - Страница 108

108

— Ты хочешь, чтобы я обратил тебя в свою веру?

Дрейго Проворный пожал плечами. — Возможно, ты меня обратишь. Ты думаешь, что она бы меня приняла?

Дзирт откинулся на спинку стула и долго смотрел на лорда Дрейго. — Я верю, что бог это то, что ты находишь в своем сердце, — ответил он, наконец. — Если бы ты нашел в своем сердце Миликки, если бы ее принципы звучали для тебя истиной, то никакой бог не смог бы тебя принять или отвергнуть. Если бы ты уверовал в эти принципы, то тебя бы приняла Миликки.

— Ты ведешь себя так, как будто боги это не более чем названия того, что находится в твоем сердце.

Дзирт улыбнулся, кивнул и вернулся к еде.

— Ты действительно в это веришь? — спросил Дрейго Проворный, отодвигая свой стул от стола.

— Разве это важно?

— Конечно же, это важно!

— Почему? — спокойно спросил Дзирт. Он понял, что возмутил старого чернокнижника, и обнаружил, что ему это нравится.

— А как же иначе? — ответствовал Дрейго Проворный. — Ты полагаешь, что если я обнаружу эти принципы Миликки, я стану одним из ее паствы, независимо от моего прошлого?

— Если ты обнаружил, что ее принципы истинны, то тогда твое прошлое будет судить твоя совесть или чувство справедливости в отмщение за какие-либо злодеяния, но не богиня.

— Это абсурд.

— А что, по-твоему, значат ее принципы? — спросил Дзирт. — Если бог, любой бог, представляет божественную всеобщую истину, то, как только человек обнаруживает и действительно охватывает эту истину, он находит гармонию с богом. Чтобы удержать ее любым способом, предполагаемым богам приписывают мелкие недостатки, такие как ревность или жестокость. Если это так, то почему бы мне объявлять о предельном совершенстве любого такого существа? И хуже того, если бы я постоянно повторял имя, воплощающее то, что находится в моем сердце, то только уменьшил бы истину того, что я называю божественным на уровне смертной бренности?

Дрейго Проворный откинулся на спинку стула и вгляделся в дроу. — Хорошо сыграно, — поздравил он.

— Это не игра.

— Ибо твоя богиня является высшей?

— Ибо причина кроется в гармонии с истиной, иначе истина это ложь.

— Хм, — пробормотал Дрейго Проворный. — То, что ты сосредоточил свое обучение на боевых искусствах, кажется позором.

— Я воспринимаю это как комплимент.

— О, это он и был, — ответствовал Дрейго Проворный. — Или сетование.

— Теперь попросишь меня обратить тебя в веру во славу Паучьей Королевы? — спросил Дзирт. — Эта беседа может стать еще интересней.

Дрейго Проворный рассмеялся над сарказмом. — Нет, — ответствовал он. — Считай, что эта беседа за завтраком, один из последних углов, которую я проводил, чтобы вырвать у Дзирта До’Урдена правду о Дзирте До’Урдене. Я думал, что правда окажется чудесной иронией, и, возможно, это так, но, боюсь, что ты, скорее всего, такой же скучный как и твоя богиня.

Теперь настал черед Дзирта посмеяться над Дрейго Проворным. — Такой же скучный как рассвет и закат, — сказал спокойно Дзирт. — Такой же скучный как движения луны, планеты и сияние звезд. Такой же скучный как пищевая цепь и место каждого живого существа в ней. Такой же скучный как рождение и смерть, и окончательным принципом этой причины и морали я считаю Миликки.

— Я чернокнижник — ты забыл? Возможно, я действительно считаю смерть ложью.

— Ибо ты можешь ее извратить?

Дрейго Проворный вздохнул и встал. — Это не имеет значения, — объявил он, — ибо я начинаю уставать от этого разговора. На самом деле, я обнаружил, что уже потерял интерес ко всем нашим разговорам.

— Тогда отпусти меня.

Старый чернокнижник засмеялся над ним и резко ответил, — Нет.

— Тогда убей меня и дело с концом.

— Не сейчас, — ответствовал Дрейго Проворный. — Ты неправ относительно богов Торила, Дзирт. Боги очень реальны, и они намного больше, чем простые воплощения того или иного принципа или истины.

— Это не меняет того, что находится в моем сердце.

— Или твоей верности Миликки?

— Я верен своей истине и справедливости, и это я называю Миликки. Не вижу в этом большой разницы.

Дрейго Проворный отчаянно замахал руками, чтобы заставить Дзирта замолчать и закончить разговор. — У меня есть основания полагать, что в ближайшие годы произойдут значительные события и изменения — промолвил он. — Столь же значительные как те, что объединили Торил и Абейр. Я верю в это, и боюсь этого. Столь же значительные как Магическая Чума и появление тени. И я верю, что в грядущих изменениях есть место для тебя.

— Я наточу свои клинки, — сказал дроу с неумолимым сарказмом.

— Твои клинки к делу не относятся. В отличие от твоих богов.

— Я не признаю богов…

— Знаю, знаю, — сказал Дрейго Проворный, снова замахав руками. — Ты знаешь истины, и дал имя этим истинам.

Дзирт с трудом подавил желание ударить Дрейго Проворного, дабы снова напомнить ему, что он, в конце концов, опять поднял эту тему.

— Ты говоришь мне о пути, что следуешь указателям истины, которые тебя ведут, — напоследок сказал Дрейго Проворный. — И я верю, что ты искренен. Но я знаю о мире больше, чем ты, Дзирт До’Урден, и, я полагаю, что дорога, по которой ты идешь, это обманчивый круг, который больше послужит тому, что ты отвергаешь, чем тому, что ты принимаешь.

— Там, Дзирт До’Урден, твоя жалкая истина. Я слушал рассказы, твой рассказ, который ты поведал Эффрону в клетке, вначале вашего пленения. Тебя утешает то, что ты веришь, что твоя драгоценная Миликки унесла твою жену и хафлинга в какое-то место божественной справедливости. Возможно они сейчас с ней! — Он злобно усмехнулся и закончил, — Или, возможно, это было величайшим обманом демонической королевы, которой нравятся обманы.

108