Посмотрев вокруг, чтобы убедиться, что он не был замечен, волшебник, проскользнул вглубь тени за лестницей. Он понимал риск, но сравнив его с уверенностью в том, с чем он столкнется, вернувшись в башню, он начал действовать.
Он сотворил заклинание яснослышания, нацелив его на эту дверь, и звуки таверны сразу потускнели, как если бы Хуерво оказался в той самой комнате. Он ожидал услышать шепот, или, возможно, даже храп.
Он не услышал ничего, кроме приглушенного шума таверны.
С растущим беспокойством, волшебник сотворил другую ворожбу, ясновидение, в прошлый раз он отправил в комнату свои уши, а теперь свое зрение. Словно он сам, физически, прошел через дверь, Хуерво смотрел на комнату.
На пустую комнату.
Это не возможно, думал он, ибо не было никакой другой двери, только окно…
Хуерво мгновение это обдумывал, затем выскочил из таверны и сразу направился в сторону, в проулок. Он подошел к углу здания и внимательно всмотрелся в глухой переулок.
Он был пуст, но маг увидел нужное окно. Он подошел к этому окну, пожалуй, до отлива было футов десять, но он не мог подойти очень близко из-за нагромождения хлама. Но этот хлам не казался потревоженным. Если они спустились из окна, они сделали это очень осторожно, даже дворфа.
Загадка, пожалуй, не имела смысла, если только в отдельной комнате была потайная дверь. Хуерво, с этой мыслью, применил заклинание левитации и поднялся в воздух, чтобы заглянуть в комнату. Огонь догорал в очаге, несмотря на то, что в ларе возле камина было достаточно дров, и все свечи на столе потухли.
Значит потайная дверь, подумал он. Маг решил вернуться в таверну и найти способ войти в комнату, чтобы все разведать. Однако он заметил, что окно не прибито — или, по крайней мере, больше не прибито, поскольку гвозди были выдернуты совсем недавно и лежали на подоконнике.
Хуерво осторожно открыл окно, и потому, как легко оно открылось, волшебник понял, что его действительно открывали ранее, и не так давно.
Но как им удалось не потревожить хлам в переулке?
Он начал лезть в комнату, но остановился, и по наитию поднялся до крыши. В течение нескольких секунд он с опаской прислушивался, а затем выглянул.
Ничего.
Нет, не ничего, понял он, поскольку, как и многие крыши в Лускане, эта представляла собой сочетание углов и всего несколько небольших плоских областей, как короткое пространство перед ним. И как большинство плоских областей крыши, это было покрыто мелкими камешками, и в этом слое Хуерво заметил свежие следы сапог.
Он посмотрел вниз и вокруг. Они пришли сюда? Зачем? И если да, то куда они делись?
Он забрался наверх и пошел по крыше, ища другую дверь, или окно или какой-то намек, на то, куда они могли пойти, если они действительно пришли сюда и дальше пошли по крышам города.
Он сотворил еще одно заклинание, чтобы обнаружить применение какой-либо магии, а затем он замер на месте, и на мгновение его сердце перестало биться. Хуерво узнал этот тип эманации, поскольку он знал его лучше всех остальных.
Кто-то здесь был, не более часа назад, и открыл магические врата.
Глаза Хуерво расширились, и он снова посмотрел на окно, он осмотрел край крыши выше окна, и действительно гвоздь под концом балки был повернут, с него, вероятно, была спущена веревка.
Истина такой картины его сильно ударила. Дроу и его друзья пришли сюда, а отсюда они прошли через магические врата! Он их потерял. Они могут быть где угодно в мире; они могли покинуть эту плоскость бытия…, он вспомнил, что в подслушанном разговоре шла речь о Царстве Теней.
Хуерво сглотнул.
Он спустился на землю и бросился в таверну и, не спрашивая разрешения, взбежал по лестнице и открыл дверь отдельной комнаты.
Трактирщик бросился за ним, с группой завсегдатаев позади.
— Где они? — потребовал Хуерво.
Но у мужчины не было ответов.
Они обыскали трактир от крыши до подвала, но странной группы — дроу, эльфийка, люди, дворфа и тифлинг — нигде не нашли.
Он потерял их, они в Царстве Теней. Балор Эррту будет не доволен.
— Я чувствую ее, — заметил Дзирт и поднес статуэтку к глазам. Он посмотрел на Эффрона, который рассудительно кивнул.
— Не пытайся ее призвать, — предупредил тифлинг, — иначе ты оповестишь лорда Дрейго о наших планах. Даже здесь, возможно, особенно здесь, он будет смотреть глазами Гвенвивар.
Дзирт кивнул и спрятал фигурку.
Далия наблюдала за каждым шагом дроу, признавая прагматизм, который его вел. Если это был прагматизм, пересмотрела она, а не какой-то моральный кодекс, слишком строгий, чтобы давать свободу его чувствам. При случае, она раздразнивала сии его чувства, хотя и не в последнее время, и заманивала его в места, где он позволял себе жить настоящим, и быть свободным от неотвязного голоска постоянно его сдерживающего.
Она снова хотела сего, поняла она, и в своей голове, она прокручивала разговор с Артемисом Энтрери, где он обвинил ее в любви к Дзирту.
Лицо Далии стало непроницаемым, когда она отбросила сию тревожную мысль и снова сосредоточилась на действиях и выражениях дроу. Она видела, что он хочет призвать Гвенвивар. Он знал, что был какой-то шанс, что в сем месте, призыв разрушит связь пантеры с Дрейго Проворным.
Но он не станет ее призывать. Он будет терпелив. Слишком многое было под угрозой для дисциплинированного Дзирта До’Урдена, чтобы позволить его отчаянию разрушить все это. В этом была вся его сила, Далия знала, и его слабость.