Последний Порог - Страница 52

• Предыдущая
• 52 / 140
• Следующая

Стайлесу не пришлось никого особо убеждать, почти все с готовностью приняли приглашение Дзирта: обещание новой жизни и снова настоящие дома, как было у них в лучшие времена.

Во главе каравана ехал Фермер Стайлес, управляя повозкой рядом с Дзиртом и Андахаром. Они не спешили на последнем участке дороги, длинном спуске между скал к охраняемым городским воротам, и к тому времени, когда они прибыли, в Порт Лласте уже знали о них, и большая часть городка вышла их поприветствовать.

Дорвиллан вышел из-за ворот и встал перед Дзиртом и Стайлесом.

— Беженцы, — пояснил Дзирт. — Народ, брошенный уменьшающимися областями цивилизации.

— Разбойники, — с усмешкой ответил Дорвиллан.

Фермер Стайлес обеспокоенно посмотрел на Дзирта.

— Фермеры-разбойники, — поправил Дзирт.

— Значит, горожане Порт Лласта, — согласился эльф, и с широкой улыбкой протянул руку Фермеру Стайлесу. — Открыть врата! — крикнул Дорвиллан, оглядываясь через плечо. — И скажите миньонам Умберли, что без боя они не получат землю Порту Лласта!

Из-за стены послышалось громкое приветствие, а затем ответное приветствие от видавшего виды и осажденного народа банды отступников Стайлеса.

— К нам присоединится больше народу, — объяснил Стайлес эльфу. — Из всех деревень.

— В основном из угодий за пределами Лускана, — объяснил кивающему Дорвиллану Дзирт.

— Я послал бегунов, — пояснил Стайлес.

— У нас много пустых домов и море дает обильный урожай, — ответил Дорвиллан. Добро пожаловать.

Дзирт всегда подозревал, а теперь окончательно уверился, что «добро пожаловать» его любимые слова в Общем Языке, а также он понял, что у этих слов нет эквивалента на языке дроу.

Часть II
Семейные отношения

Свобода. Я часто говорю об этом понятии, и так часто, оглядываясь назад, я пришел к выводу, что запутался в значении этого слова. Запутался или сам себя запутал.

— Теперь я один, я свободен! — провозгласил я, когда мертвого Бренора положили под камни его пирамиды в Гонтлгриме.

И таким образом, я поверил тем словам, потому что не понимал, что похоронил в своей растерянности поверх борьбы теней и солнечного света нового мира вокруг меня, на самом деле, я был сильно скован своими собственными безответными чувствами. Возможно, я был свободен быть несчастным, но оглядываясь назад, на первые шаги из Гонтлгрима, который будет казаться мерой этого.

Я пришел к пониманию этой скрытой истины, и поэтому отправился на север, в Порт Лласт.

Я обрел надежду, что был прав в своей оценке и планах, когда эта миссия близится к завершению, и мы покидаем Порт Лласт.

Но из-за всех моих надежд и подозрений, только когда караван во главе со мной и Фермером Стайлесом приблизился к воротам Порт Лласта, я пришел к полному осознанию истины того тихого раздражения, что вело меня вперед. Я спросил себя, какой я выберу путь, но этот вопрос был совершенно не важен.

Путь, который я нахожу перед собой, определяет мои действия, а не наоборот.

Если бы я не отправился в Порт Лласт, чтобы попытаться помочь, если бы не вспомнил о тяжелом положении Фермера Стайлеса и многих других, то я бы отказался от того, чем так полно мое сердце. Нет худших кандалов, чем самообман. Человек, отрицающий свое сердце, из-за страха перед личным последствием — или физической опасностью, неуверенности в себе, или просто боязни остракизма — не свободен. Действия вразрез с вашими ценностями и принципами, вразрез того, что вы считаете, правильным и верным, создают острог, крепче адамантиновой решетки и массивных каменных стен. При каждом случае, когда вы ставите выгоду превыше криков совести, вы оставляете позади тяжелую цепь, якорь, который всегда будет за вами тянуться.

Возможно, я не был неправ, когда провозгласил о своей свободе, после того, как последний из моих спутников покинул этот мир, но я, конечно, проделал лишь часть пути к ней. Теперь у меня нет обязательств ни перед кем, кроме себя, но это обязательство следовать за тем, что находится в моем сердце, является самым важным из всех.

Поэтому, теперь я повторяю, я свободен, и говорю это с убеждением, потому что теперь я снова принимаю и признаю то, что находится в моем сердце, и понимаю, что эти принципы будут самым верным ориентиром на этом пути. Мир может быть раскрашен различными оттенками серого, но понятие добра и зла для меня не настолько тонкое и никогда таковым не было. И когда это понятие сталкивается с установленным законом, установленный закон осуждает.

Я никогда не был целеустремленней, чем во время путешествия, с целью найти и спасти Фермера Стайлеса и его банду. Никакие сомнению не замедляли мои шаги.

Это было правильно.

Мой путь предоставил мне эту возможность, и если бы я отвернулся от этих требований моего сердца, то это было бы обманом.

Я понял все это, когда спустился со Стайлесом к гостеприимным вратам Порт Лласта. Возгласы из-за стены и с каравана, все подтвердили, простое решение проблем всех этих людей было правильным, справедливым и самым лучшим.

Дорога привела меня сюда. Мое сердце показало мне шаги Дзирта До’Урдена по этой дороге. К следующей, продиктованной совестью тропе, я уже с уверенностью смогу утверждать, что я свободен.

Мне удивительно, что предыдущее подтверждение моей тропы пришло не с возгласами горожан Порт Лласта, и ни от облегчения, которое я так часто замечал среди банды беженцев Стайлеса, ибо они, наконец, найдут место, которое назовут домом, но от легкого кивка, и одобрения Артемиса Энтрери!